С. Кралов
Продолжение таки последовало! Встречайте ещё три новеллы о балроге Готмоге. Первая - Moonfall
Лорду Ирмо
читать дальше
Той ночью Тилион оставил Луну парить в небе бесконтрольно, а сам аккуратно спланировал на землю. Как только его ноги коснулись твердой поверхности, он заспешил в мастерскую Валы Аулэ. Его подгоняли два чувства — безнадёжная, бессмысленная ревность и чувство вины.
Ревность породили недавно открывшиеся обстоятельства: Ариэн, возлюбленная и коллега Тилиона, стала женой другого. И не просто другого, а гораздо менее достойного. Готмога. Готмог — балрог, демон зла. Поговаривали, что любовь к Ариэн исправила его, наставила на путь истинный, вдохновила его начать жизнь с чистого листа. Тилион не верил. Отсюда и росло чувство вины. Умом-то Тилион понимал, что майар могут исправиться... Но всегда, когда он задумывался о Готмоге, сначала начинал яростно доказывать себе, что балрог неисправим, а потом не менее яростно обвинял себя в глупости и слабости, неспособности забыть Ариэн.
Той ночью Тилион решил покончить с обоими чувствами. Для этого стоило всего лишь получше рассмотреть Готмога и наладить с ним отношения. Если не дружеские, то хоть какие-нибудь вообще, потому что с момента прибытия Готмога в Валинор они предпочитали не встречаться. А коли случайно виделись, только мерили друг друга мрачными взглядами и расходились.
Чтобы понять Готмога, Тилион несколько дней подряд расспрашивал о нём Ариэн. В итоге в море восторженного влюблённого бреда он выловил один мало-мальски стоящий факт: Готмог играл в кости на щелбаны. Суть и цель игры Тилион не уразумел, однако понял, что для игры требуется всего один специфический предмет — шестигранный кубик, на каждой грани которого отмечены точки. От одной до шести. Тилион очень обрадовался, когда узнал это: изготовить такой кубик не составит большого труда. Днём Тилион вырезал кубик из камня, а ночью уже решил использовать.
До мастерской он добрался быстро. Вошёл, проскочил по комнатам мимо затихших на ночь верстаков и инструментов, остановился у плавильной печи, постучал в стенку.
— Эй, кто там? — спросил изнутри низкий хриплый голос балрога.
— Открой, поговорим... — немного неуверенно ответил Тилион.
— Ну? — голова Готмога высунулась из дверцы. — А, это ты! Здравствуй! — глаза погрустнели. — Выкладывай, чего хотел.
— Мы с тобой ни разу ещё нормально не разговаривали. Я и решил это исправить. Нам надо вместе чем-нибудь заняться. Давай, например, сыграем в кости на щелбаны!
— В кости? Не получится. Я кубик в Ангбанде оставил.
— Я сделал кубик. Вот, гляди. Из камня. Всю прошлую ночь точил.
— А, ничего так. Не костяной, конечно, главное, не деревянный, у меня в руках не сгорит. Можно сыграть хоть сейчас.
— Прямо здесь?
— Лучше на улицу выйдем. Только подожди, печку сильнее нагрею.
Готмог притянул к себе дверцу, затем почти сразу оттолкнул её и спрыгнул на пол. Оба майар вышли из мастерской и остановились у входа.
Готмог перекинул кубик из руки в руку:
— Бросаем? Кто первый?
— Давай я, — предложил Тилион.
— Держи, — Готмог протянул ему кубик.
— Бросаю! — кубик выскользнул из руки Тилиона.
— У тебя выпало... — Готмог наклонился, — три очка, — поднял кубик. — Теперь бросаю я, — балрог растопырил пальцы.
— У тебя — пять, — отметил, наклонившись, Тилион.
— У меня больше. Ты в этом туре проиграл!
Готмог приставил к голове ничего не понимающего Тилиона три пальца, оттянул средний из них другой рукой и отпустил.
— Ты что дерешься? — возмутился Тилион и с размаху ударил Готмога по лицу. В удар постарался вложить всю ненависть, всю обиду на балрога, внезапно всколыхнувшуюся в его сердце в тот момент.
Готмог в долгу не остался. Он схватил Тилиона за волосы, приподнял и отбросил в сторону. Тилион вскочил и ударом ноги чуть не повалил Готмога на землю. Готмог издал яростный рык и откуда-то выхватил черный топор...
С тех пор, как Готмог изготовил свой знаменитый чёрный топор, а произошло это в крепости Утумно ещё до Эпохи Дерев, он не расставался с ним ни на минуту. Пару столетий просто носил в руке. Потом для удобства сделал крепления на спине. Да так искусно сделал, что топора, к тому же прикрытого языками пламени балрога, вообще стало не видно со стороны.
Когда Готмог покинул Ангбанд ради Ариэн, он совсем забыл о топоре, просто оставил его на спине. Там оружие и оставалось до начала Второй Эпохи. Готмог не вспоминал о топоре, вместе с ним отправился в Валинор и устроился в плавильной печи мастера Аулэ.
Но той ночью Готмог ввязался в драку с Тилионом. В драке вернулась ярость балрога, казалось бы, давно уснувшая. С ней же вернулся и отработанный с годами навык фехтования на топорах: как только Тилион нанёс Готмогу удар ногой, балрог почти бессознательно содрал со спинных креплений топор и контратаковал. Готмог ударил Тилиона обухом несколько раз. С каждым ударом Тилион оседал всё ниже и, наконец, упал к ногам Готмога.
Готмог опомнился, в ужасе отбросил топор. Что же он наделал! Он взглянул на поверженного Тилиона: тот из последних сил делал руками странные пассы...
Тилион не ожидал ни самого сражения, ни такого исхода. Не успел он оказать грамотного сопротивления, как Готмог огрел его обухом топора по голове, по плечу сверху, по ребрам, по бедру и по пояснице, когда Тилион уже согнулся от боли. Хорошо ещё только обухом! И ещё хорошо, что потом не стал пинать ногами!
Но смириться с поражением Тилион всё равно не мог. Его охватила злоба, похожая, должно быть, на злобу, переполняющую балрога. Он ещё не проиграл. Ещё есть силы, пусть даже и для последнего средства.
Последнее средство! Оно сейчас как никогда актуально! Уж такой-то атаки Готмог явно не ожидает! Только бы восстановить связь с Луной. Уж тогда-то он ему покажет! Тилион сосредоточился, обратил взор к небу. Готово! Он восстановил связь с Луной и отдал её приказание. Теперь всё произойдет само собой, можно не волноваться, Готмог получит справедливое возмездие!
С этой мыслью Тилион лишился чувств...
Тилион прекратил свои непонятные пассы и закрыл глаза. Готмог решил, что нужно как-то помочь своей жертве.
Но у него не хватило времени даже позвать на помощь. Сверху послышался странный нарастающий шум. Готмог поднял голову. На него надвигалась некая обширная тень, которую не мог рассеять лунный свет.
Вдруг Готмог понял, почему. Это не тень, это и есть Луна. Тилион решил обрушить свою ладью на голову противника! Вот зачем он делал пассы! Эх, догадался бы Готмог чуть раньше, он бы придумал, как спастись, а тут...
Готмог попробовал отбежать. Поздно. Голубоватый шар с огромной силой ударил его по затылку. Дрогнули рога. Хрустнула черепная кость. Готмог распростерся на земле и потерял сознание. Луна придавила его сверху...
Той ночью Ирмо, повелитель снов и видений, лежал на спине в саду Лориэн и любовался своим любимым произведением искусства — Луной. Конечно, произведений искусства у него было много, просто бессчетное количество. Каждый сон на планете — продукт его творческой деятельности. Но Луна особенно ценна для Ирмо, поскольку она, в отличие от снов, материальна. А за всю свою бессмертную жизнь Ирмо создал всего два материальных произведения искусства — Луну и сад Лориэн.
Да, безусловно, Ирмо сконструировал эти объекты не один: сад он планировал совместно с женой, да и без Йаванны не удалось бы засадить его растениями. Что до Луны, так у неё авторов ещё больше, тут и Варда подключилась. Но Ирмо никому не завидовал, он знал и понимал, что, не внеси он свою лепту в общее дело, ничего бы не вышло. То есть вышло бы, но как-то совсем иначе, не так красиво, как оно выглядит с его существенным вмешательством в творческий процесс.
Ирмо очень любил сад Лориэн, но Луна привлекала его больше. Сад-то он видел и ночью и днем, а Луну только ночью. А на поверхности Луны красовались причудливым узором трещины и вмятины. Появились они именно из-за Ирмо, чего он в некоторой степени стыдился. Но это чувство стыда вызывала в груди Валы волну особой пикантной трепетности и нежности, когда он в полусне созерцал мерный ход ночного светила по темному звездному небосклону.
Эх, Луна! Что за красавица! Вот она восстаёт над кронами деревьев, поднимается выше, плывет над морем, плывет над сушей... Внезапно притормаживает, некоторое время покоится на одном месте и... падает вниз!
Нет! Не может быть!
Ирмо прикрыл глаза, попытался развеять это наваждение. Наверняка наваждение, в реальности Луна упасть не может. Ирмо просто уснул и увидел страшный сон, сейчас он проснётся и всё закончится.
Ирмо открыл глаза, и ужас охватил его. Луны на небе нет. Не сон. Что тогда случилось? Кто-то сбросил Луну умышленно или нечаянно? Или она упала сама, согласно неким объективным законам вселенной? Чушь, Ирмо известны практически все законы вселенной, и падение небесных тел в них не входит...
Всё это, на самом деле, так уж и важно. Важно, что потерялось любимое произведение искусства Ирмо. Пропало, скорее всего, безвозвратно.
Что теперь делать? Попробовать спасти Луну? Ирмо перекатился на живот, вскочил на колени, поднялся в полный рост. Он уже собрался бежать куда-то, разыскивать упавшее светило. Но куда бежать? Проблема.
Наверное, бежать не стоит никуда. Стоит дождаться дня, возможно, скооперироваться с другими Валар и начать поиски.
День? А кто сказал, что день обязательно наступит? Если ночью упала Луна, кто даст гарантию, что днём не упадёт Солнце? Значит, нужно что-то предпринять сейчас, непременно... Или не стоит?
В любом случае, падение Луны — ситуация экстраординарная. Значит, нужно понять, что произошло. Ирмо ощущал смятение и тревогу. Как разгадать эту таинственную и пугающую загадку? Пока он решил ничего не предпринимать...
И стратегия Ирмо оказалась успешной. Загадка пришла к нему сама. Явилась в виде странной процессии. Процессия выглядела так: четыре девы Лориэна силой мысли несли над землёй балрога Готмога, две других — Тилиона. Замыкала шествие Эстэ, которая прижимала к груди ворох перевязочного материала.
Ирмо вытаращил глаза, потом сопоставил: раз Тилион здесь, с Луной действительно произошла трагедия. А при чём тут Готмог? Неясно.
— Что случилось? — обратился Ирмо к Эстэ.
— Да просто кошмар! — был ответ.
— А поподробнее?
— Тилион и Готмог подрались. Готмог отделал Тилиона топором, а тот в отместку на него Луну уронил. Просто ужас!
— Как ты сказала?
— Подрались они и Луну уронили.
— Негодяи! Подлецы!
Какую же ярость и обиду испытал Ирмо в этот момент. Он, значит, Луну выращивает, за Луну переживает, чуть с ума не сошёл, когда Луну повредил, а тут два идиота роняют Луну друг на друга с огромной высоты! Ни стыда, ни совести!
Ирмо понял, что с трудом контролирует свои чувства, решил отвлечься, перевести разговор в другое русло. Спросил Эстэ:
— И какие у этих хулиганов травмы?
— У Тилиона сотрясение мозга, несколько переломов: ключицы, ребра, берцовой кости. И почки ушиблены. В общем, долго они у нас ещё проваляются. Они, конечно, майар, но так тела калечить всё равно не стоит, — Эстэ, не поднимая головы, сортировала перевязочный материал. — У Готмога сдвиг шейных позвонков и трещина в черепе. Слушай, а ты мне с этими драчунами не поможешь?
— Как?
— Усыпи их. Ну, наркоз сделай. А я приду — перевяжу.
Ирмо кивнул и зашагал в сторону избитых майа. Готмога девы уложили на скальную породу, так пламя не вредило траве. Тилиона расположили прямо на земле. Оба майа были без сознания, но не спал: стонали, ворочались.
В голове Ирмо созрел дикий план. Надо, чтобы они спали? Отлично! Получайте ваши худшие ночные кошмары, мерзавцы!
Тилион и Готмог с минуту сопели спокойно, потом задергались и застонали сильнее. Ирмо мстил им за неуважение к Луне со страшной силой. Сам он при этом испытывал, конечно, не восторг. Скорее, злобное удовлетворение...
— А ну прекрати! — послышался голос Эстэ.
— В чём дело? — Ирмо повернулся к жене. — Я их усыпляю!
— Я вижу, как ты их усыпляешь! Совсем не в себе!
— Я в порядке.
— Ещё и врешь. Иди-ка лучше отсюда!
— Куда это?
— Не знаю. Иди проветрись. Походи где-нибудь или с кем-нибудь поговори. Вернёшься — надеюсь, не будешь бросаться на пациентов.
— А как же усыпление?
— Я им дам макового отвара. Иди уже, пока никого покалечил!
Пойти поговорить? А с кем? С тем, кто поймёт. Хорошо, когда понимает жена. Сейчас она не понимает, да и работы у неё порядочно. Тогда надо идти к брату. Ну что ж, до чертогов Мандоса дорога не далека.
Ирмо долго и во всех подробностях рассказывал Намо о том, как два хулигана-майар в одночасье разрушили любимый объект. Закончил так:
— Я их ненавижу! Ничего святого! Никакого уважения к чужому труду! Даже не знаю, что я бы с ними сделал!
— А почему ты так расстроился? — изобразил удивление Намо. — Мы оба очень хорошо знаем и помним, кто уронил Луну в первый раз. И не очень-то его за это ругали...
— Издеваешься?
— Издеваюсь, конечно.
— Зачем?
— Хочу тебя отрезвить.
— Так не получится!
— Значит, не хочешь, чтобы тебя отрезвили? А чего тогда хочешь? Может быть, чтобы тебя кто-нибудь пожалел?
— Возможно...
— Тогда ты не по адресу обратился.
— Не по адресу?
— Ты правильно сделал, что помощи попросил в семье. Но не по тому адресу. Ну, соображай уже, быстрее!
— Ах точно, Ниэнна! И почему только сразу к ней не пошёл? Совсем уже неадекватным стал. Прости, брат. И прощай.
— Прощай. Надеюсь, она вернёт тебя в нормальное состояние.
Ирмо не помнил, как добрался до дома Ниэнны, но так или иначе, он остановился у её двери, чуть помедлил, постучал.
— Входи, брат, — прозвучал из дома печальный голос.
Ирмо вошёл. У Ниэнны как всегда накрыт стол, как всегда к чаепитию. Ирмо, не говоря ни слова, уселся. Ниэнна расположилась напротив него.
Сначала Ирмо высказал ей всё, что думал о выходке двух майар. Говорить было значительно легче, чем с Намо. Должно быть, жесткая терапия брата всё же принесла свои плоды и поспособствовала успокоению.
— Это всё? — осторожно спросила Ниэнна.
— Да, больше мене сказать нечего, — признался Ирмо.
Тогда потекла тихая, мирная беседа, в ходе которой выяснилось, что положение не настолько ужасно. Во-первых, Луна почти не пострадала при падении, даже рога Готмога не нанесли ей урона. Во-вторых, Варда уже занялась водружением Луны на прежнее место, значит, завтра ночь будет выглядеть вполне обыкновенно. В-третьих, майар нужно не ругать, а понять. Тилион не желал зла, а Готмог не стал бы вредить Валар хотя бы из страха. Значит, дело в банальной глупости.
Ирмо выпил шесть чашек чая и относительно успокоился. Он всё ещё был обижен на Тилиона и Готмога, но вредить их здоровью уже не собирался. Кроме того, у него возникли чёткие мысли о том, как можно обоих майар наказать.
Ирмо попрощался и вышел от Ниэнны с кислой улыбкой на лице. Теперь можно и с Эстэ поговорить не на повышенных тонах.
Минуло около месяца, совсем не много по меркам Айнур. И был организован очередной Круг Судеб, который сильно отличался от всех предыдущих по многим причинам. Первая причина — тема собрания. Уже давно никто не обсуждал открытого конфликта, тем более между двумя майар. Причина вторая — состав участников. Валар очень редко сходились на Круг в полном составе, а тут пригласили и Нессу, и Эстэ, что, впрочем, говорило о важности обсуждаемого вопроса.
Третья и последняя причина — физическое состояние привлеченных к ответу майар. Из-за перелома ключицы левая рука Тилиона была плотно примотана к груди. Правой рукой он опирался на костыль. И это не говоря о других, более мелких следов побоев. Тяжелы были травмы, нанесённые черным топором Готмога. Готмог, к слову, выглядел не лучше, разве что кровоподтеки на горящем теле менее заметны. А всю шею балрога охватывал каменный обруч, единственный возможный способ зафиксировать смещенные шейные позвонки в условиях жара и пламени. Подобный обруч, овальный, обхватывал рога, тем самым стягивал трещину в черепе. Одним словом, Эстэ пришлось серьёзно поработать над обоими майар.
На Круге Судеб Тилион и Готмог держались рядом, в случае чего готовы были друг друга поддержать, притом, скорее, физически, нежели морально Видимо, совместное лечение положительно повлияло на них, сблизило. И Валар были даже немного озадачены таким поворотом. Им-то казалось, что диспозиция предельно ясна: двое майар влюблены в одну, вот тебе и мотив, а игра в кости — повод.
А тут оказывается, что всё намного сложнее, что в привычном понимании конфликта как такового уже нет. А ведь уже заготовлены слова убеждения для обоих драчунов, наглядные примеры. И что, всё менять? Или взаимопонимание только видимость, на самом деле Тилион и Готмог ненавидят друг друга? Кто же может сказать сразу? Иногда и пожалеешь, что нормы этики запрещают чтение чужих мыслей... Стоп! Пошли размышления куда-то не в ту сторону! Хватит думать, пора начинать собрание. А что сказать? Ладно, попробуем пойти по первоначальному плану, а потом перестроимся, если будет нужно. Поехали.
И Манвэ нерешительно начал:
— Не стоит объявлять тему сегодняшнего Круга. История это нашумевшая, можете друг друга поздравить, вы прославились на весь Валинор. А если говорить точно, то и на весь мир, я думаю, падение Луны было хорошо видно во всех концах Арды. Постыдились бы, сколько можно уже друг к другу любимую женщину ревновать, причём так болезненно. С Ариэн, казалось бы, всё понятно, Готмога она выбрала однозначно. Делить её просто глупо. Но Тилиона я ещё могу понять, несчастная любовь порой толкает на безумства. А ты-то, Готмог, почему с ним сцепился? Ты разве не понимаешь, что он ничего твоей любви сделать не может? Ну, как вы будете объясняться?
— Лорд Манвэ, вы меня простите, конечно, но я вас не очень понял, — произнёс Тилион крайне удивлённо. — Почему вы решили, что дело в Ариэн?
— Вот-вот! — поддержал его Готмог. — Мы про Ариэн не сразу вспомнили, только в пылу драки, поэтому так крепко друг друга и мутузили.
— Но начали друг друга мутузить не из-за этого!
— Ага! Совсем не из-за этого, а из-за игры!
Манвэ понял, что от его внимания полностью ускользнула суть конфликта. Он знать о ней не знал, ведать не ведал и без неё пытался строить выводы. Выводы, что не удивительно, получались ущербными. И, осознав свою неправоту, Манвэ совершено растерялся. Как строить разговор дальше? Поэтому он тихо спросил:
— Что за игра?
— Игра в кости, — поспешно ответил Тилион.
— Никогда о такой не слышал.
— Игра совсем простая, — включился в беседу Готмог и объяснил немудреные правила, а заодно поведал о деталях конфликта, случайно, по глупости двух майар, приведшего к катастрофе мирового масштаба.
Круг погрузился в тишину. Долго длилось молчание. Валар бросали значительные взгляды на понурых майар, кивали, потирали лбы и подбородки. Первой нарушила молчание леди Варда, королева Арды.
— Ну и конфликт! Ну и картинка, — присвистнула она.
— Минуточку! Мы рассмотрели один конфликт, но их-то перед нами два! — раздался разгневанный голос лорда Ирмо. И все повернулись в его сторону, поскольку голос этот весьма редко слышали на Кругах Судеб.
Выглядел Ирмо неважно, будто бы провёл бессонную ночь. Впрочем, те, с кем он беседовал в ночь падения Луны, решили, что он вполне пришел в себя. Если той ночью Ирмо не мог скрыть ярости и ненависти, сейчас он испытывал только горечь и раздражение. Беседы с братом и сестрой принесли свои плоды, да и Эстэ потом перестала сердиться и оказала необходимую поддержку.
— Какие два конфликта? — со вздохом поинтересовался Манвэ.
— Конфликт этих молодчиков... ну, скажем так, с создателями Луны, в том числе и со мной лично! — Ирмо распалялся всё больше, даже встал с места.
— Они что, по-твоему, специально уронили Луну, чтобы навредить тебе или кому-то ещё из создателей Луны? — удивился Манвэ.
— Нет, не думаю... — гнев Ирмо пошел на спад.
— Они же сами признались, что просто не подумали о последствиях.
— Но это не даёт им право не уважать чужой труд!
— Справедливо, но это другой вопрос.
— Но вы же собираетесь их наказать?
— Безусловно.
— Тогда я вношу предложение. Помнится, когда Готмог попал в Валинор, мы поставили на голосование вопрос о его ликвидации. Предлагаю в свете новых событий вернуться к этому вопросу и голосованию.
Все ахнули. Никто не ожидал такого предложения от Ирмо. Манвэ не решался что-либо сказать. Тогда инициативу перехватила Варда:
— Вопрос уместен. Ставим на голосование, высказываемся. Моё мнение: если мы ликвидируем Готмога сейчас, мы покажем себя неграмотными управленцами. Грамотный управленец применяет к подчиненному санкции, только если тот серьёзно провинился в третий раз. За первый и даже за второй раз — рано. Поэтому высшую меру мы применить пока не в праве, но эту первую провинность мы не забудем.
— Поддерживаю, — тихо промолвил Манвэ. — мы не можем утверждать, что Готмог неисправим, мы должны дать ему ещё время освоиться.
— Что касается меня, — резко проговорил Тулкас, — то я от своей прошлой позиции не отказываюсь. Балрогов надо уничтожать. Как показала практика, они заражают злом окружающих! Я Тилиона имею в виду.
— Готмог Тилиона не злом, а глупостью заразил. Зло и глупость — вещи разные. И потом убийство — не наш метод, — осторожно заметила Ниэнна.
— Наши основные методы на балрогов не распространяются, — сухо прокомментировал Ульмо. — Никаких компромиссов со злом!
— И я так считаю. Злодеи нас всё время обманывают, притворяются, что исправились, а потом всё портят. Только ликвидация, — Оромэ говорил печально, видно было, что ему нелегко далось решение.
— Я, конечно, на прошлом Круге не была, но мужу и брату я доверяю, — Нэсса перевела взгляд с Тулкаса на Оромэ. — Лучше балрога ликвидировать.
— Да что же вы все на Готмога ополчились! — воскликнула Вана. — Ну, испортил, что-то, с кем не бывает. Мы же всё починили, всё нормально. К тому же вы об Ариэн подумали? По-вашему, она рада будет, когда её любимого уничтожат? Да она к Эру уйдёт! Или Солнце уронит! Я — против!
— Резонно. Но каждый у нас высказывает своё мнение, правильно? — Аулэ почесал бороду. — Моё мнение такое: трудовую дисциплину нарушать нельзя. За такие нарушения я разработал хорошее наказание. Но вышивать-то балрога не посадишь, а плавильную печь я и сам натопить могу. И вообще, Готмог меня разочаровал. Стоит его ликвидировать. И, думаю, Йаванна меня поддержит...
— А вот и нет! — возмутилась Йаванна.
— Это почему? Ты на прошлом Круге говорила, что балроги портят окружающую среду, и всё такое прочее.
— А теперь мнение изменилось. Я на том Круге недооценила отношения Готмога и Ариэн. А теперь оценила. Это что же получается, мы собираемся семью разрушить? Не бывать тому! Никаких ликвидаций!
— Ну, всё с тобой понятно. Как всегда! — и Аулэ отвернулся.
— Эстэ, а ты за ликвидацию? — осведомился Ирмо.
— Ещё чего! Я против! — Эстэ была поражена такой постановкой вопроса.
— Но ты же предупреждала Готмога, когда он напоил нефтью Айвендила, что в случае чего его могут ликвидировать!
— Предупреждала. Но сама никого ликвидировать не собираюсь.
— Ну, что тебе мешает?
— Врачебная этика. Спасающий жизни не может голосовать за убийство. Кроме того, с моей стороны это было бы попросту нелогично. Если бы я желала Готмогу смерти, или, по крайней мере, была бы уверена, что к смерти его приговорят, разве я бы потратила целый месяц на его лечение?
— Да уж, да...
— А ты-то как голосуешь.
— Я-то за ликвидацию!
— Ничего себе!
— А что? Будет знать, как уничтожать плоды чужого труда!
— На одном из Кругов я говорил о личных мотивах, — поднял руку Мандос. — Так вот, напоминаю, они не должны влиять на решение, тем более решение о жизни и смерти. Это — общие правила, точнее, рекомендации, моей позиции не касаются. А от себя я скажу кратко: никаких ликвидаций, подумайте о будущем.
— О далёком, но очень важном будущем, — дополнила супруга Вайрэ. — Естественно, я против ликвидации Готмога.
Таким образом балрог Готмог не был приговорён к высшей мере наказания с перевесом всего лишь в один голос.
— Вот тебе наука на будущее! — шепнул Аулэ Готмогу и показал ему кулак.
— Да я уж понял... — кивнул Готмог.
Между тем Манвэ и Варда о что-то оживлённо обсуждали, долго не могли прийти к согласию. Наконец Манвэ объявил:
— Нам было сложно принять решение, учесть все мнения. Мы поняли, что заговорившись о Готмоге, мы совсем забыли о не меньшей вине Тилиона. Как-никак, Луну бы Готмог без него уронить не смог. В общем, мы постарались разрешить конфликт таким образом, чтобы он устроил всех участников.
Варда подвела итог:
— Предлагаем компромиссный вариант приговора: Тилион не имеет права покидать пределы Луны, а Готмог — плавильной печи. В течение десяти лет. Дерев.
Несколько минут продолжалась оживлённая дискуссия, По окончании оной решение Короля и Королевы Арды было принято единогласно.
— Ну... хоть так! И на этом спасибо! — выдавил из себя Ирмо.
Эстэ взяла его за руку:
— Идем. Ты уж очень напрягся. Отдохнёшь, отоспишься, а то в последнее время и не спал нормально, и сны только плохие показывал...
На последнем Круге Судеб Ирмо был так напряжен и взвинчен, что после Круга проспал три солнечных года. Не так уж и много, но, тем не менее, достаточно ощутимо. Потому по прошествии трех лет Ирмо не уже не таил былого зла ни на Тилиона, ни на Готмога. Тем более, что Луна не меняла траектории, не отклонялась от заданного маршрута.
Потом на Ирмо навалилось множество дел. Поэтому он не выходил из сада Лориэн ещё около девяноста пяти солнечных лет. Но вот однажды летним днём Ирмо решил всё же покинуть насиженное место, погулять по Валинору.
В тот же день Ирмо направился к берегу моря. Прощёлся по скалам, по песку. В душе его царила полная гармония.
И вдруг он услышал откуда-то со стороны воды голоса. Ему стало интересно, он подошёл ближе и различил следующее:
— Здравствуй, друг.
— Здравствуй, здравствуй, хрен мордастый! Зачем пожаловал?
— Я не так давно узнал одну игру. Думаю, ты согласишься со мной в неё поиграть.
— Чего за игра?
— В кости на щелбаны...
В кости на щелбаны? Ирмо похолодел. Перед его глазами пронеслись все последствия недавней такой игры, вновь закипела злость на Готмога и Тилиона. Вновь появился страх за судьбу Луны.
Ирмо повернулся к говорящим. Ими оказались... Тилион и Оссэ! О, ужас! Что случится, если Тилион не учтет ошибок прошлого. Да он их уже не учёл! Если бы учёл, не пошёл бы играть с Оссэ!
Ирмо глянул на небо. Над ним низко зависла Луна. Естественно, чтоб Тилион смог спуститься. А как он сам, кстати? Уже подбрасывает кубик перед носом Оссэ? Нет! Только не это!
В панике Ирмо застыл, не в силах что-либо предпринять...
Комментарии:
читать дальше1. Название «Moonfall» склеено из двух названий фильмов о Джеймсе Бонде — «Moonraker» и «Skyfall», хотя сюжет с этими фильмами никак не связан, слово «Moonfall» просто очень ёмко и точно выражает техническую сторону новеллы.
2. Эта новелла теснее всего связана с повестью «Необыкновенные приключения бывшего балрога Готмога», чтобы не запутаться в мотивах героев, автор рекомендует перечитать третью и пятою главы первой части этого фанфика
3. Готмог здесь разговаривает или потому, что уже исправился до должного уровня, или потому, что нам показана телепатическая речь. Но для понимания смысла истории это совершенно не принципиально.
Moonfall
Лорду Ирмо
Не вижу, почему бы трем
благородным донам не сыграть
в кости там, где им хочется!
А. и Б. Стругацкие.
благородным донам не сыграть
в кости там, где им хочется!
А. и Б. Стругацкие.
читать дальше
Глава I
Игра в кости
Игра в кости
Зэка выпустили из тюрьмы. Когда открыли
его камеру, на полу нашли кости. Откуда взялись
кости, если зэку давали только хлеб и баланду?
Ответ: это игральные кости.
Тюремная загадка.
его камеру, на полу нашли кости. Откуда взялись
кости, если зэку давали только хлеб и баланду?
Ответ: это игральные кости.
Тюремная загадка.
Той ночью Тилион оставил Луну парить в небе бесконтрольно, а сам аккуратно спланировал на землю. Как только его ноги коснулись твердой поверхности, он заспешил в мастерскую Валы Аулэ. Его подгоняли два чувства — безнадёжная, бессмысленная ревность и чувство вины.
Ревность породили недавно открывшиеся обстоятельства: Ариэн, возлюбленная и коллега Тилиона, стала женой другого. И не просто другого, а гораздо менее достойного. Готмога. Готмог — балрог, демон зла. Поговаривали, что любовь к Ариэн исправила его, наставила на путь истинный, вдохновила его начать жизнь с чистого листа. Тилион не верил. Отсюда и росло чувство вины. Умом-то Тилион понимал, что майар могут исправиться... Но всегда, когда он задумывался о Готмоге, сначала начинал яростно доказывать себе, что балрог неисправим, а потом не менее яростно обвинял себя в глупости и слабости, неспособности забыть Ариэн.
Той ночью Тилион решил покончить с обоими чувствами. Для этого стоило всего лишь получше рассмотреть Готмога и наладить с ним отношения. Если не дружеские, то хоть какие-нибудь вообще, потому что с момента прибытия Готмога в Валинор они предпочитали не встречаться. А коли случайно виделись, только мерили друг друга мрачными взглядами и расходились.
Чтобы понять Готмога, Тилион несколько дней подряд расспрашивал о нём Ариэн. В итоге в море восторженного влюблённого бреда он выловил один мало-мальски стоящий факт: Готмог играл в кости на щелбаны. Суть и цель игры Тилион не уразумел, однако понял, что для игры требуется всего один специфический предмет — шестигранный кубик, на каждой грани которого отмечены точки. От одной до шести. Тилион очень обрадовался, когда узнал это: изготовить такой кубик не составит большого труда. Днём Тилион вырезал кубик из камня, а ночью уже решил использовать.
До мастерской он добрался быстро. Вошёл, проскочил по комнатам мимо затихших на ночь верстаков и инструментов, остановился у плавильной печи, постучал в стенку.
— Эй, кто там? — спросил изнутри низкий хриплый голос балрога.
— Открой, поговорим... — немного неуверенно ответил Тилион.
— Ну? — голова Готмога высунулась из дверцы. — А, это ты! Здравствуй! — глаза погрустнели. — Выкладывай, чего хотел.
— Мы с тобой ни разу ещё нормально не разговаривали. Я и решил это исправить. Нам надо вместе чем-нибудь заняться. Давай, например, сыграем в кости на щелбаны!
— В кости? Не получится. Я кубик в Ангбанде оставил.
— Я сделал кубик. Вот, гляди. Из камня. Всю прошлую ночь точил.
— А, ничего так. Не костяной, конечно, главное, не деревянный, у меня в руках не сгорит. Можно сыграть хоть сейчас.
— Прямо здесь?
— Лучше на улицу выйдем. Только подожди, печку сильнее нагрею.
Готмог притянул к себе дверцу, затем почти сразу оттолкнул её и спрыгнул на пол. Оба майар вышли из мастерской и остановились у входа.
Готмог перекинул кубик из руки в руку:
— Бросаем? Кто первый?
— Давай я, — предложил Тилион.
— Держи, — Готмог протянул ему кубик.
— Бросаю! — кубик выскользнул из руки Тилиона.
— У тебя выпало... — Готмог наклонился, — три очка, — поднял кубик. — Теперь бросаю я, — балрог растопырил пальцы.
— У тебя — пять, — отметил, наклонившись, Тилион.
— У меня больше. Ты в этом туре проиграл!
Готмог приставил к голове ничего не понимающего Тилиона три пальца, оттянул средний из них другой рукой и отпустил.
— Ты что дерешься? — возмутился Тилион и с размаху ударил Готмога по лицу. В удар постарался вложить всю ненависть, всю обиду на балрога, внезапно всколыхнувшуюся в его сердце в тот момент.
Готмог в долгу не остался. Он схватил Тилиона за волосы, приподнял и отбросил в сторону. Тилион вскочил и ударом ноги чуть не повалил Готмога на землю. Готмог издал яростный рык и откуда-то выхватил черный топор...
С тех пор, как Готмог изготовил свой знаменитый чёрный топор, а произошло это в крепости Утумно ещё до Эпохи Дерев, он не расставался с ним ни на минуту. Пару столетий просто носил в руке. Потом для удобства сделал крепления на спине. Да так искусно сделал, что топора, к тому же прикрытого языками пламени балрога, вообще стало не видно со стороны.
Когда Готмог покинул Ангбанд ради Ариэн, он совсем забыл о топоре, просто оставил его на спине. Там оружие и оставалось до начала Второй Эпохи. Готмог не вспоминал о топоре, вместе с ним отправился в Валинор и устроился в плавильной печи мастера Аулэ.
Но той ночью Готмог ввязался в драку с Тилионом. В драке вернулась ярость балрога, казалось бы, давно уснувшая. С ней же вернулся и отработанный с годами навык фехтования на топорах: как только Тилион нанёс Готмогу удар ногой, балрог почти бессознательно содрал со спинных креплений топор и контратаковал. Готмог ударил Тилиона обухом несколько раз. С каждым ударом Тилион оседал всё ниже и, наконец, упал к ногам Готмога.
Готмог опомнился, в ужасе отбросил топор. Что же он наделал! Он взглянул на поверженного Тилиона: тот из последних сил делал руками странные пассы...
Тилион не ожидал ни самого сражения, ни такого исхода. Не успел он оказать грамотного сопротивления, как Готмог огрел его обухом топора по голове, по плечу сверху, по ребрам, по бедру и по пояснице, когда Тилион уже согнулся от боли. Хорошо ещё только обухом! И ещё хорошо, что потом не стал пинать ногами!
Но смириться с поражением Тилион всё равно не мог. Его охватила злоба, похожая, должно быть, на злобу, переполняющую балрога. Он ещё не проиграл. Ещё есть силы, пусть даже и для последнего средства.
Последнее средство! Оно сейчас как никогда актуально! Уж такой-то атаки Готмог явно не ожидает! Только бы восстановить связь с Луной. Уж тогда-то он ему покажет! Тилион сосредоточился, обратил взор к небу. Готово! Он восстановил связь с Луной и отдал её приказание. Теперь всё произойдет само собой, можно не волноваться, Готмог получит справедливое возмездие!
С этой мыслью Тилион лишился чувств...
Тилион прекратил свои непонятные пассы и закрыл глаза. Готмог решил, что нужно как-то помочь своей жертве.
Но у него не хватило времени даже позвать на помощь. Сверху послышался странный нарастающий шум. Готмог поднял голову. На него надвигалась некая обширная тень, которую не мог рассеять лунный свет.
Вдруг Готмог понял, почему. Это не тень, это и есть Луна. Тилион решил обрушить свою ладью на голову противника! Вот зачем он делал пассы! Эх, догадался бы Готмог чуть раньше, он бы придумал, как спастись, а тут...
Готмог попробовал отбежать. Поздно. Голубоватый шар с огромной силой ударил его по затылку. Дрогнули рога. Хрустнула черепная кость. Готмог распростерся на земле и потерял сознание. Луна придавила его сверху...
Глава II
Луна
Луна
Вот выкатилась на город,
На ржавчину крыш Луна,
На ней обозначены горы
И кратеров глубина.
Еще и домов не выше,
Не выше вечерних огней,
И, кажется, можно с крыши
Приставить лестницу к ней.
С. Щипачёв.
На ржавчину крыш Луна,
На ней обозначены горы
И кратеров глубина.
Еще и домов не выше,
Не выше вечерних огней,
И, кажется, можно с крыши
Приставить лестницу к ней.
С. Щипачёв.
Той ночью Ирмо, повелитель снов и видений, лежал на спине в саду Лориэн и любовался своим любимым произведением искусства — Луной. Конечно, произведений искусства у него было много, просто бессчетное количество. Каждый сон на планете — продукт его творческой деятельности. Но Луна особенно ценна для Ирмо, поскольку она, в отличие от снов, материальна. А за всю свою бессмертную жизнь Ирмо создал всего два материальных произведения искусства — Луну и сад Лориэн.
Да, безусловно, Ирмо сконструировал эти объекты не один: сад он планировал совместно с женой, да и без Йаванны не удалось бы засадить его растениями. Что до Луны, так у неё авторов ещё больше, тут и Варда подключилась. Но Ирмо никому не завидовал, он знал и понимал, что, не внеси он свою лепту в общее дело, ничего бы не вышло. То есть вышло бы, но как-то совсем иначе, не так красиво, как оно выглядит с его существенным вмешательством в творческий процесс.
Ирмо очень любил сад Лориэн, но Луна привлекала его больше. Сад-то он видел и ночью и днем, а Луну только ночью. А на поверхности Луны красовались причудливым узором трещины и вмятины. Появились они именно из-за Ирмо, чего он в некоторой степени стыдился. Но это чувство стыда вызывала в груди Валы волну особой пикантной трепетности и нежности, когда он в полусне созерцал мерный ход ночного светила по темному звездному небосклону.
Эх, Луна! Что за красавица! Вот она восстаёт над кронами деревьев, поднимается выше, плывет над морем, плывет над сушей... Внезапно притормаживает, некоторое время покоится на одном месте и... падает вниз!
Нет! Не может быть!
Ирмо прикрыл глаза, попытался развеять это наваждение. Наверняка наваждение, в реальности Луна упасть не может. Ирмо просто уснул и увидел страшный сон, сейчас он проснётся и всё закончится.
Ирмо открыл глаза, и ужас охватил его. Луны на небе нет. Не сон. Что тогда случилось? Кто-то сбросил Луну умышленно или нечаянно? Или она упала сама, согласно неким объективным законам вселенной? Чушь, Ирмо известны практически все законы вселенной, и падение небесных тел в них не входит...
Всё это, на самом деле, так уж и важно. Важно, что потерялось любимое произведение искусства Ирмо. Пропало, скорее всего, безвозвратно.
Что теперь делать? Попробовать спасти Луну? Ирмо перекатился на живот, вскочил на колени, поднялся в полный рост. Он уже собрался бежать куда-то, разыскивать упавшее светило. Но куда бежать? Проблема.
Наверное, бежать не стоит никуда. Стоит дождаться дня, возможно, скооперироваться с другими Валар и начать поиски.
День? А кто сказал, что день обязательно наступит? Если ночью упала Луна, кто даст гарантию, что днём не упадёт Солнце? Значит, нужно что-то предпринять сейчас, непременно... Или не стоит?
В любом случае, падение Луны — ситуация экстраординарная. Значит, нужно понять, что произошло. Ирмо ощущал смятение и тревогу. Как разгадать эту таинственную и пугающую загадку? Пока он решил ничего не предпринимать...
И стратегия Ирмо оказалась успешной. Загадка пришла к нему сама. Явилась в виде странной процессии. Процессия выглядела так: четыре девы Лориэна силой мысли несли над землёй балрога Готмога, две других — Тилиона. Замыкала шествие Эстэ, которая прижимала к груди ворох перевязочного материала.
Ирмо вытаращил глаза, потом сопоставил: раз Тилион здесь, с Луной действительно произошла трагедия. А при чём тут Готмог? Неясно.
— Что случилось? — обратился Ирмо к Эстэ.
— Да просто кошмар! — был ответ.
— А поподробнее?
— Тилион и Готмог подрались. Готмог отделал Тилиона топором, а тот в отместку на него Луну уронил. Просто ужас!
— Как ты сказала?
— Подрались они и Луну уронили.
— Негодяи! Подлецы!
Какую же ярость и обиду испытал Ирмо в этот момент. Он, значит, Луну выращивает, за Луну переживает, чуть с ума не сошёл, когда Луну повредил, а тут два идиота роняют Луну друг на друга с огромной высоты! Ни стыда, ни совести!
Ирмо понял, что с трудом контролирует свои чувства, решил отвлечься, перевести разговор в другое русло. Спросил Эстэ:
— И какие у этих хулиганов травмы?
— У Тилиона сотрясение мозга, несколько переломов: ключицы, ребра, берцовой кости. И почки ушиблены. В общем, долго они у нас ещё проваляются. Они, конечно, майар, но так тела калечить всё равно не стоит, — Эстэ, не поднимая головы, сортировала перевязочный материал. — У Готмога сдвиг шейных позвонков и трещина в черепе. Слушай, а ты мне с этими драчунами не поможешь?
— Как?
— Усыпи их. Ну, наркоз сделай. А я приду — перевяжу.
Ирмо кивнул и зашагал в сторону избитых майа. Готмога девы уложили на скальную породу, так пламя не вредило траве. Тилиона расположили прямо на земле. Оба майа были без сознания, но не спал: стонали, ворочались.
В голове Ирмо созрел дикий план. Надо, чтобы они спали? Отлично! Получайте ваши худшие ночные кошмары, мерзавцы!
Тилион и Готмог с минуту сопели спокойно, потом задергались и застонали сильнее. Ирмо мстил им за неуважение к Луне со страшной силой. Сам он при этом испытывал, конечно, не восторг. Скорее, злобное удовлетворение...
— А ну прекрати! — послышался голос Эстэ.
— В чём дело? — Ирмо повернулся к жене. — Я их усыпляю!
— Я вижу, как ты их усыпляешь! Совсем не в себе!
— Я в порядке.
— Ещё и врешь. Иди-ка лучше отсюда!
— Куда это?
— Не знаю. Иди проветрись. Походи где-нибудь или с кем-нибудь поговори. Вернёшься — надеюсь, не будешь бросаться на пациентов.
— А как же усыпление?
— Я им дам макового отвара. Иди уже, пока никого покалечил!
Пойти поговорить? А с кем? С тем, кто поймёт. Хорошо, когда понимает жена. Сейчас она не понимает, да и работы у неё порядочно. Тогда надо идти к брату. Ну что ж, до чертогов Мандоса дорога не далека.
Ирмо долго и во всех подробностях рассказывал Намо о том, как два хулигана-майар в одночасье разрушили любимый объект. Закончил так:
— Я их ненавижу! Ничего святого! Никакого уважения к чужому труду! Даже не знаю, что я бы с ними сделал!
— А почему ты так расстроился? — изобразил удивление Намо. — Мы оба очень хорошо знаем и помним, кто уронил Луну в первый раз. И не очень-то его за это ругали...
— Издеваешься?
— Издеваюсь, конечно.
— Зачем?
— Хочу тебя отрезвить.
— Так не получится!
— Значит, не хочешь, чтобы тебя отрезвили? А чего тогда хочешь? Может быть, чтобы тебя кто-нибудь пожалел?
— Возможно...
— Тогда ты не по адресу обратился.
— Не по адресу?
— Ты правильно сделал, что помощи попросил в семье. Но не по тому адресу. Ну, соображай уже, быстрее!
— Ах точно, Ниэнна! И почему только сразу к ней не пошёл? Совсем уже неадекватным стал. Прости, брат. И прощай.
— Прощай. Надеюсь, она вернёт тебя в нормальное состояние.
Ирмо не помнил, как добрался до дома Ниэнны, но так или иначе, он остановился у её двери, чуть помедлил, постучал.
— Входи, брат, — прозвучал из дома печальный голос.
Ирмо вошёл. У Ниэнны как всегда накрыт стол, как всегда к чаепитию. Ирмо, не говоря ни слова, уселся. Ниэнна расположилась напротив него.
Сначала Ирмо высказал ей всё, что думал о выходке двух майар. Говорить было значительно легче, чем с Намо. Должно быть, жесткая терапия брата всё же принесла свои плоды и поспособствовала успокоению.
— Это всё? — осторожно спросила Ниэнна.
— Да, больше мене сказать нечего, — признался Ирмо.
Тогда потекла тихая, мирная беседа, в ходе которой выяснилось, что положение не настолько ужасно. Во-первых, Луна почти не пострадала при падении, даже рога Готмога не нанесли ей урона. Во-вторых, Варда уже занялась водружением Луны на прежнее место, значит, завтра ночь будет выглядеть вполне обыкновенно. В-третьих, майар нужно не ругать, а понять. Тилион не желал зла, а Готмог не стал бы вредить Валар хотя бы из страха. Значит, дело в банальной глупости.
Ирмо выпил шесть чашек чая и относительно успокоился. Он всё ещё был обижен на Тилиона и Готмога, но вредить их здоровью уже не собирался. Кроме того, у него возникли чёткие мысли о том, как можно обоих майар наказать.
Ирмо попрощался и вышел от Ниэнны с кислой улыбкой на лице. Теперь можно и с Эстэ поговорить не на повышенных тонах.
Глава III
Двойной конфликт
Двойной конфликт
Всю дорогу размышлял я о допросах, меня
ожидающих, обдумывал свои ответы и
решился перед судом объявить сущую правду,
полагая сей способ оправдания самым простым,
а вместе и самым надежным.
А. Пушкин.
ожидающих, обдумывал свои ответы и
решился перед судом объявить сущую правду,
полагая сей способ оправдания самым простым,
а вместе и самым надежным.
А. Пушкин.
Минуло около месяца, совсем не много по меркам Айнур. И был организован очередной Круг Судеб, который сильно отличался от всех предыдущих по многим причинам. Первая причина — тема собрания. Уже давно никто не обсуждал открытого конфликта, тем более между двумя майар. Причина вторая — состав участников. Валар очень редко сходились на Круг в полном составе, а тут пригласили и Нессу, и Эстэ, что, впрочем, говорило о важности обсуждаемого вопроса.
Третья и последняя причина — физическое состояние привлеченных к ответу майар. Из-за перелома ключицы левая рука Тилиона была плотно примотана к груди. Правой рукой он опирался на костыль. И это не говоря о других, более мелких следов побоев. Тяжелы были травмы, нанесённые черным топором Готмога. Готмог, к слову, выглядел не лучше, разве что кровоподтеки на горящем теле менее заметны. А всю шею балрога охватывал каменный обруч, единственный возможный способ зафиксировать смещенные шейные позвонки в условиях жара и пламени. Подобный обруч, овальный, обхватывал рога, тем самым стягивал трещину в черепе. Одним словом, Эстэ пришлось серьёзно поработать над обоими майар.
На Круге Судеб Тилион и Готмог держались рядом, в случае чего готовы были друг друга поддержать, притом, скорее, физически, нежели морально Видимо, совместное лечение положительно повлияло на них, сблизило. И Валар были даже немного озадачены таким поворотом. Им-то казалось, что диспозиция предельно ясна: двое майар влюблены в одну, вот тебе и мотив, а игра в кости — повод.
А тут оказывается, что всё намного сложнее, что в привычном понимании конфликта как такового уже нет. А ведь уже заготовлены слова убеждения для обоих драчунов, наглядные примеры. И что, всё менять? Или взаимопонимание только видимость, на самом деле Тилион и Готмог ненавидят друг друга? Кто же может сказать сразу? Иногда и пожалеешь, что нормы этики запрещают чтение чужих мыслей... Стоп! Пошли размышления куда-то не в ту сторону! Хватит думать, пора начинать собрание. А что сказать? Ладно, попробуем пойти по первоначальному плану, а потом перестроимся, если будет нужно. Поехали.
И Манвэ нерешительно начал:
— Не стоит объявлять тему сегодняшнего Круга. История это нашумевшая, можете друг друга поздравить, вы прославились на весь Валинор. А если говорить точно, то и на весь мир, я думаю, падение Луны было хорошо видно во всех концах Арды. Постыдились бы, сколько можно уже друг к другу любимую женщину ревновать, причём так болезненно. С Ариэн, казалось бы, всё понятно, Готмога она выбрала однозначно. Делить её просто глупо. Но Тилиона я ещё могу понять, несчастная любовь порой толкает на безумства. А ты-то, Готмог, почему с ним сцепился? Ты разве не понимаешь, что он ничего твоей любви сделать не может? Ну, как вы будете объясняться?
— Лорд Манвэ, вы меня простите, конечно, но я вас не очень понял, — произнёс Тилион крайне удивлённо. — Почему вы решили, что дело в Ариэн?
— Вот-вот! — поддержал его Готмог. — Мы про Ариэн не сразу вспомнили, только в пылу драки, поэтому так крепко друг друга и мутузили.
— Но начали друг друга мутузить не из-за этого!
— Ага! Совсем не из-за этого, а из-за игры!
Манвэ понял, что от его внимания полностью ускользнула суть конфликта. Он знать о ней не знал, ведать не ведал и без неё пытался строить выводы. Выводы, что не удивительно, получались ущербными. И, осознав свою неправоту, Манвэ совершено растерялся. Как строить разговор дальше? Поэтому он тихо спросил:
— Что за игра?
— Игра в кости, — поспешно ответил Тилион.
— Никогда о такой не слышал.
— Игра совсем простая, — включился в беседу Готмог и объяснил немудреные правила, а заодно поведал о деталях конфликта, случайно, по глупости двух майар, приведшего к катастрофе мирового масштаба.
Круг погрузился в тишину. Долго длилось молчание. Валар бросали значительные взгляды на понурых майар, кивали, потирали лбы и подбородки. Первой нарушила молчание леди Варда, королева Арды.
— Ну и конфликт! Ну и картинка, — присвистнула она.
— Минуточку! Мы рассмотрели один конфликт, но их-то перед нами два! — раздался разгневанный голос лорда Ирмо. И все повернулись в его сторону, поскольку голос этот весьма редко слышали на Кругах Судеб.
Выглядел Ирмо неважно, будто бы провёл бессонную ночь. Впрочем, те, с кем он беседовал в ночь падения Луны, решили, что он вполне пришел в себя. Если той ночью Ирмо не мог скрыть ярости и ненависти, сейчас он испытывал только горечь и раздражение. Беседы с братом и сестрой принесли свои плоды, да и Эстэ потом перестала сердиться и оказала необходимую поддержку.
— Какие два конфликта? — со вздохом поинтересовался Манвэ.
— Конфликт этих молодчиков... ну, скажем так, с создателями Луны, в том числе и со мной лично! — Ирмо распалялся всё больше, даже встал с места.
— Они что, по-твоему, специально уронили Луну, чтобы навредить тебе или кому-то ещё из создателей Луны? — удивился Манвэ.
— Нет, не думаю... — гнев Ирмо пошел на спад.
— Они же сами признались, что просто не подумали о последствиях.
— Но это не даёт им право не уважать чужой труд!
— Справедливо, но это другой вопрос.
— Но вы же собираетесь их наказать?
— Безусловно.
— Тогда я вношу предложение. Помнится, когда Готмог попал в Валинор, мы поставили на голосование вопрос о его ликвидации. Предлагаю в свете новых событий вернуться к этому вопросу и голосованию.
Все ахнули. Никто не ожидал такого предложения от Ирмо. Манвэ не решался что-либо сказать. Тогда инициативу перехватила Варда:
— Вопрос уместен. Ставим на голосование, высказываемся. Моё мнение: если мы ликвидируем Готмога сейчас, мы покажем себя неграмотными управленцами. Грамотный управленец применяет к подчиненному санкции, только если тот серьёзно провинился в третий раз. За первый и даже за второй раз — рано. Поэтому высшую меру мы применить пока не в праве, но эту первую провинность мы не забудем.
— Поддерживаю, — тихо промолвил Манвэ. — мы не можем утверждать, что Готмог неисправим, мы должны дать ему ещё время освоиться.
— Что касается меня, — резко проговорил Тулкас, — то я от своей прошлой позиции не отказываюсь. Балрогов надо уничтожать. Как показала практика, они заражают злом окружающих! Я Тилиона имею в виду.
— Готмог Тилиона не злом, а глупостью заразил. Зло и глупость — вещи разные. И потом убийство — не наш метод, — осторожно заметила Ниэнна.
— Наши основные методы на балрогов не распространяются, — сухо прокомментировал Ульмо. — Никаких компромиссов со злом!
— И я так считаю. Злодеи нас всё время обманывают, притворяются, что исправились, а потом всё портят. Только ликвидация, — Оромэ говорил печально, видно было, что ему нелегко далось решение.
— Я, конечно, на прошлом Круге не была, но мужу и брату я доверяю, — Нэсса перевела взгляд с Тулкаса на Оромэ. — Лучше балрога ликвидировать.
— Да что же вы все на Готмога ополчились! — воскликнула Вана. — Ну, испортил, что-то, с кем не бывает. Мы же всё починили, всё нормально. К тому же вы об Ариэн подумали? По-вашему, она рада будет, когда её любимого уничтожат? Да она к Эру уйдёт! Или Солнце уронит! Я — против!
— Резонно. Но каждый у нас высказывает своё мнение, правильно? — Аулэ почесал бороду. — Моё мнение такое: трудовую дисциплину нарушать нельзя. За такие нарушения я разработал хорошее наказание. Но вышивать-то балрога не посадишь, а плавильную печь я и сам натопить могу. И вообще, Готмог меня разочаровал. Стоит его ликвидировать. И, думаю, Йаванна меня поддержит...
— А вот и нет! — возмутилась Йаванна.
— Это почему? Ты на прошлом Круге говорила, что балроги портят окружающую среду, и всё такое прочее.
— А теперь мнение изменилось. Я на том Круге недооценила отношения Готмога и Ариэн. А теперь оценила. Это что же получается, мы собираемся семью разрушить? Не бывать тому! Никаких ликвидаций!
— Ну, всё с тобой понятно. Как всегда! — и Аулэ отвернулся.
— Эстэ, а ты за ликвидацию? — осведомился Ирмо.
— Ещё чего! Я против! — Эстэ была поражена такой постановкой вопроса.
— Но ты же предупреждала Готмога, когда он напоил нефтью Айвендила, что в случае чего его могут ликвидировать!
— Предупреждала. Но сама никого ликвидировать не собираюсь.
— Ну, что тебе мешает?
— Врачебная этика. Спасающий жизни не может голосовать за убийство. Кроме того, с моей стороны это было бы попросту нелогично. Если бы я желала Готмогу смерти, или, по крайней мере, была бы уверена, что к смерти его приговорят, разве я бы потратила целый месяц на его лечение?
— Да уж, да...
— А ты-то как голосуешь.
— Я-то за ликвидацию!
— Ничего себе!
— А что? Будет знать, как уничтожать плоды чужого труда!
— На одном из Кругов я говорил о личных мотивах, — поднял руку Мандос. — Так вот, напоминаю, они не должны влиять на решение, тем более решение о жизни и смерти. Это — общие правила, точнее, рекомендации, моей позиции не касаются. А от себя я скажу кратко: никаких ликвидаций, подумайте о будущем.
— О далёком, но очень важном будущем, — дополнила супруга Вайрэ. — Естественно, я против ликвидации Готмога.
Таким образом балрог Готмог не был приговорён к высшей мере наказания с перевесом всего лишь в один голос.
— Вот тебе наука на будущее! — шепнул Аулэ Готмогу и показал ему кулак.
— Да я уж понял... — кивнул Готмог.
Между тем Манвэ и Варда о что-то оживлённо обсуждали, долго не могли прийти к согласию. Наконец Манвэ объявил:
— Нам было сложно принять решение, учесть все мнения. Мы поняли, что заговорившись о Готмоге, мы совсем забыли о не меньшей вине Тилиона. Как-никак, Луну бы Готмог без него уронить не смог. В общем, мы постарались разрешить конфликт таким образом, чтобы он устроил всех участников.
Варда подвела итог:
— Предлагаем компромиссный вариант приговора: Тилион не имеет права покидать пределы Луны, а Готмог — плавильной печи. В течение десяти лет. Дерев.
Несколько минут продолжалась оживлённая дискуссия, По окончании оной решение Короля и Королевы Арды было принято единогласно.
— Ну... хоть так! И на этом спасибо! — выдавил из себя Ирмо.
Эстэ взяла его за руку:
— Идем. Ты уж очень напрягся. Отдохнёшь, отоспишься, а то в последнее время и не спал нормально, и сны только плохие показывал...
Глава IV
Финал
Финал
Ночь, как дыню,
Катит луну.
Море в берег
Струит волну.
С. Есенин.
Катит луну.
Море в берег
Струит волну.
С. Есенин.
На последнем Круге Судеб Ирмо был так напряжен и взвинчен, что после Круга проспал три солнечных года. Не так уж и много, но, тем не менее, достаточно ощутимо. Потому по прошествии трех лет Ирмо не уже не таил былого зла ни на Тилиона, ни на Готмога. Тем более, что Луна не меняла траектории, не отклонялась от заданного маршрута.
Потом на Ирмо навалилось множество дел. Поэтому он не выходил из сада Лориэн ещё около девяноста пяти солнечных лет. Но вот однажды летним днём Ирмо решил всё же покинуть насиженное место, погулять по Валинору.
В тот же день Ирмо направился к берегу моря. Прощёлся по скалам, по песку. В душе его царила полная гармония.
И вдруг он услышал откуда-то со стороны воды голоса. Ему стало интересно, он подошёл ближе и различил следующее:
— Здравствуй, друг.
— Здравствуй, здравствуй, хрен мордастый! Зачем пожаловал?
— Я не так давно узнал одну игру. Думаю, ты согласишься со мной в неё поиграть.
— Чего за игра?
— В кости на щелбаны...
В кости на щелбаны? Ирмо похолодел. Перед его глазами пронеслись все последствия недавней такой игры, вновь закипела злость на Готмога и Тилиона. Вновь появился страх за судьбу Луны.
Ирмо повернулся к говорящим. Ими оказались... Тилион и Оссэ! О, ужас! Что случится, если Тилион не учтет ошибок прошлого. Да он их уже не учёл! Если бы учёл, не пошёл бы играть с Оссэ!
Ирмо глянул на небо. Над ним низко зависла Луна. Естественно, чтоб Тилион смог спуститься. А как он сам, кстати? Уже подбрасывает кубик перед носом Оссэ? Нет! Только не это!
В панике Ирмо застыл, не в силах что-либо предпринять...
The end
Комментарии:
читать дальше1. Название «Moonfall» склеено из двух названий фильмов о Джеймсе Бонде — «Moonraker» и «Skyfall», хотя сюжет с этими фильмами никак не связан, слово «Moonfall» просто очень ёмко и точно выражает техническую сторону новеллы.
2. Эта новелла теснее всего связана с повестью «Необыкновенные приключения бывшего балрога Готмога», чтобы не запутаться в мотивах героев, автор рекомендует перечитать третью и пятою главы первой части этого фанфика
3. Готмог здесь разговаривает или потому, что уже исправился до должного уровня, или потому, что нам показана телепатическая речь. Но для понимания смысла истории это совершенно не принципиально.
@темы: Балрог Готмог
!
?